В двух словах- банкир Михаил Задорнов такой же мастер забивать мозг второстепенной фигней не давая понять что происходит на самом деле. Его довольную морду лица можно понять - он в касте мозгопудров- кто ж захочет добровольно отлучить себя от кормушки.
В действительности же идет интенсивная откачка из экономики всех видов ресурсов. ВСЕХ!
Рубль, большая ветхая ширма за которой скоро может ничего не остаться. Это в том случае если мы не поймем главного - мы до сих пор самая богатая страна в мире! Потому что на западе нет такого количества владельцев СОБСТВЕННОГО жилья! Там ипотеки платят всю жизнь, здесь же большинство поколений УЖЕ упакованы личным жильем - квартирами - у большинства есть дачи и там строятся свои собственные домики. И многие все еще выращивают свою картошку моркошку и не зависимы от главного - от продовольственной иглы зависмости как на западе.
Откройте глаза на главное - все работают за еду. А что если завтра магазины продуктов будут закрыты - какова ваша независмость?
А что если завтра в вашей квартире выключит свет америкнский инвестор чьими инвистициями так гордится продажное правительство? И скажет - эй русская свинья! плати! Плати много как я захочу!
И тепло отключит.
Воду.
Что ты будешь делать в своей консервной банке бетонной, именуемой квартирой?
Сколько осталось до часа икс?
Фото: Мария Митрофанова
Фото: Мария Митрофанова
Глава банка ВТБ 24 Михаил Задорнов – о том, что происходит с экономикой страны и как долго власти смогут это игнорировать
Нынешний год не задался с самого начала: в январе наметилось падение
промпроизводства, которое с февраля усилилось; май и июнь запомнились
резким снижением курса рубля (хотя его ослабление наблюдается весь год: в
начале января доллар США стоил 30,37 рубля, а в конце августа – уже
33,25 рубля); летом все разговоры крутились вокруг грядущего кризиса
перекредитования и трудностей, ожидающих банковскую систему.
Предновогодний прогноз Минэкономразвития относительно роста ВВП на 3,6%
был пересмотрен еще весной. Сейчас очевидно, что больше чем 2% экономика
России не прибавит... Что не так с нашей экономикой, может ли она
развиваться быстрее и что для этого надо сделать? Почему не растут
инвестиции и так ли страшно, что растут долги? Об этом журналу «РБК»
рассказал президент – председатель правления банка ВТБ 24 Михаил
Задорнов, в прошлом один из реформаторов постсоветской экономики и
министр финансов РФ.
В ожидании кризиса
По итогам года экономика России вырастет примерно на 2%. Почему так мало?
В текущих условиях это именно то, на что мы можем рассчитывать. Смотрите, рост ВВП складывается из трех компонентов. Первый – это чистый экспорт, когда страна продает больше, чем покупает. Второй – инвестиции. А третий – потребление, государственное и частное. В первое десятилетие нового века экономику России толкал вперед экспорт, а сейчас он падает. Длительный цикл роста цен на сырье в мире закончился, на довольно высоких уровнях держатся только цены на нефть. Но не стоит забывать, что у нас существенную часть экспорта занимают металлы и химическая продукция. Все цветные металлы сильно подешевели за последние полтора года, никель и алюминий находятся на исторических минимумах. Цены на золото с исторических максимумов упали на 30%, а ведь Россия – один из крупнейших производителей золота. На протяжении двух лет снижаются цены на уголь и черные металлы. Думаю, и нефть недолго продержится на сегодняшних уровнях. Причем это не временные трудности, а новые реалии, и вряд ли стоит надеяться на возобновление роста.
Теперь про инвестиции. По итогам первого полугодия их прирост нулевой. Ни российское население, ни российский бизнес не хотят инвестировать в российскую экономику, и было бы странно ожидать этого от зарубежных инвесторов. Наоборот, бизнес предпочитает вкладывать деньги в другие юрисдикции, где его права собственности защищены. По оценке Центробанка, в первом полугодии из нашей страны ушло 38 млрд долларов. Хотя есть и другая причина отсутствия инвестиций: как правило, они идут на расширение производства, а сейчас, когда спрос падает, многие инвестпроекты заморожены.
Остается потребление.
Да. Двигателем экономического роста России сегодня является только потребление, причем частное. Государство сокращает бюджетные расходы и продолжит это делать, поскольку расходы консолидированного бюджета в 2009–2012 годах превышали возможности страны. Однако, несмотря на неблестящую экономическую ситуацию, реальные заработные платы и доходы населения растут, поэтому растет и частное потребление. Плюс оно подпитывается банковскими кредитами, объем которых за год по итогам июля прибавил 30%.
Но в условиях падения экспорта продолжат ли зарплаты расти прежними темпами? Не будет ли и этот последний источник роста ВВП исчерпан?
Парадокс последних лет состоит как раз в том, что, несмотря на замедление экономики, рост оплаты труда в бюджетном секторе и индексация пенсий идут опережающими темпами. Толчок этому был во многом задан в начале нового политического цикла в мае прошлого года, когда указами президента были повышены выплаты в бюджетном секторе. А поднимая зарплаты бюджетникам, мы толкаем вверх и зарплаты в частном секторе. Кроме того, во многих регионах существует дефицит рабочей силы: в центральных и северных областях, в крупных городах – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге… Это также подталкивает зарплаты к росту. И если политика повышения зарплаты бюджетникам будет продолжена, то еще год-полтора мы сможем наблюдать рост доходов, пусть и при замедлении экономики. До тех пор пока предприятия не перейдут к снижению издержек, которое будет включать сокращение штата.
А они перейдут?
Неизбежно. В России был период, когда зарплаты росли вследствие роста производительности, но кризис его прервал. Сейчас, повышая оплату труда вне связи с ростом производительности, мы подрываем конкурентоспособность собственной экономики – предприятия за предприятием, сектора за сектором. И это в условиях спада на мировых рынках...
Власти вроде бы выражают серьезную обеспокоенность этой стагнацией.
Да, обсуждаются и стимулирование кредитования в тех или иных сферах, и смягчение монетарной политики, и дополнительные бюджетные вливания. Но дело в том, что это типичные тактические меры, которые не способны исправить ситуацию.
В стране есть структурные и институциональные проблемы, для их решения нужны структурные реформы, а они не реализовывались с 2003–2004 годов: благоприятная конъюнктура позволяла обойтись без них. Сейчас экономика еле растет, но правительство по-прежнему избегает непопулярных решений, хотя при сжавшемся бюджетном маневре их уже не избежать.
Если низкие сырьевые цены – это новая реальность, значит, довольно скоро наступит момент, когда правительство будет вынуждено взяться за структурные реформы?
История показывает, что правительство начинает радикально менять политику, когда происходит не стагнация, а реальный кризис. Поэтому можно предположить, что, если сильного падения цен на нефть не произойдет, эта политика продолжится еще какое-то время. Год-полтора. Может быть, два. Вряд ли больше. В отдельных отраслях уже наступил кризис, в той же цветной и черной металлургии например, когда закрываются целые предприятия. Некоторые отрасли и регионы требуют непопулярных решений.
И что же будет через полтора-два года?
Я бы не стал гадать. Мы оцениваем ситуацию исходя из нынешних реалий. Посмотрим, что будет с экономикой Соединенных Штатов, которая потихонечку начинает оживать, и с экономикой номер два – Китаем. Эти страны во многом формируют спрос на товары на глобальном рынке. Возможно, их рост позволит удержать нефтяные цены на нынешнем уровне.
Рубль: выше спекуляций и инфляции
Минувшим летом было много разговоров об ослаблении рубля. Насколько это возможно в текущей ситуации?
Посмотрите на сегодняшний курс – 32,90 рубля за доллар [на 26 августа. – Прим. «РБК»]. Напомню, что 1 января 2012-го, почти два года назад, он был 32,19. Как видите, никакого серьезного ослабления рубля за это время не произошло. И при текущих ценах на нефть ожидать тенденции к снижению курса не стоит. Экспорт все еще превышает импорт, а отток капитала, который в этом году будет не больше 60 млрд долларов, не превышает сальдо текущих операций – около 150 млрд долларов. То есть сальдо платежного баланса в целом также остается положительным.
Другое дело – экспортеры и сторонники тактических мер в правительстве говорят, что необходимо ослабить рубль: это даст дополнительный глоток воздуха предприятиям. Однако искусственное ослабление рубля невозможно из-за политики курсообразования Центробанка: он лишь сглаживает колебания курса, но не формирует его. Просто у нас, к сожалению, очень много людей высказываются по поводу курсовой политики, хотя, по-хорошему, публично об этом может заявлять только руководство ЦБ, ответственного за стабильность национальной валюты. Отсюда и спекуляции вокруг ослабления рубля.
Важно также видеть общую тенденцию ослабления валют развивающихся стран и стран-экспортеров – Бразилии, Турции, Индонезии, ЮАР, Индии и др. С начала 2013 года их валюты ослабли к доллару США на 13–20%. Основными причинами стали движение капиталов с развивающихся рынков домой, в долларовые активы и на рынок США, общее замедление роста emerging markets и падение цен на сырье.
Все эти разговоры как-то отразились на валютной структуре вкладов населения?
В июле впервые за последнее время доля вкладов в валюте выросла с 17,9 до 18,3%, если брать банковскую систему в целом. Правда, на отметке 18% она держится уже полтора года. И хотя исторический минимум в 14%, который был накануне кризиса 2008-го, пока не достигнут, нынешний уровень тоже невысокий. Мы все-таки видим, что, несмотря на многочисленные спекуляции в прессе, население не стало перекладываться в иностранную валюту.
Но надо сказать, что эти цифры средние по больнице. Если мы возьмем состоятельных клиентов, то у них доля валютных вкладов значительно выше. Поэтому, например, в ВТБ 24, который работает с этим сегментом, доля валютных вкладов – 34%, а в банках, которые обслуживают иностранные компании, скажем Ситибанке, Райффайзенбанке, ЮниКредит Банке, Альфа-Банке, она может доходить до 45%.
Что касается ставок по депозитам, то они снижаются с начала года. Продолжится ли эта тенденция и не окажутся ли ставки по рублевым вкладам снова меньше инфляции?
Да, ставки продолжат снижаться, но останутся положительными. И это главное. Сейчас, по данным Центробанка, усредненная максимальная ставка 10 банков, привлекающих наибольший объем депозитов, – 9,05% [данные ЦБ РФ на 20 августа. – Прим. «РБК»]. До конца года она может снизиться еще на 1 процентный пункт. Однако и инфляция снижается: по итогам 2013-го она составит около 6%. То есть уникальная для современной России ситуация, когда ставки за минусом инфляции остаются положительными, сохраняется уже третий год.
Бережливые настроения
Банковскую систему называют кровеносной системой экономики. Как она чувствует себя в этом году?
Безусловно, нынешний год сложнее предыдущего. Мы видим естественное замедление спроса на кредиты. Причем наиболее заметно оно в корпоративном кредитовании, где темпы роста портфеля сократились вдвое – до 11–12%. Это совсем небольшой рост, если вычесть инфляцию. При этом – оборотная сторона – у предприятий увеличиваются остатки на расчетных счетах. В рознице такого сильного замедления не наблюдается: если в прошлом году прирост кредитных портфелей был 40%, то сейчас – из расчета год к году – приблизительно 30%, а по итогам 2013-го снизится до 27–28%. Тем не менее это хорошие темпы, особенно когда мы говорим о сегментах ипотеки и кредитов наличными.
В то же время бурный рост кредитования в 2011 и 2012 годах привел к тому, что главная проблема этого года – рост просрочки, причем как в корпоративном кредитовании, так и в розничном. Но это закономерное явление, к тому же сосредоточенное преимущественно в нижнемассовом клиентском сегменте и в двух продуктах – кредитах наличными без обеспечения и кредитных картах.
Что касается ликвидности в банковской системе, ситуация в этом году значительно легче. Из-за сокращения спроса на кредиты требуется меньше пассивов, тогда как депозиты населения растут ускоренными темпами. В 2013-м их прирост может составить 21–22% – это больше, чем прогнозировал Центробанк для всей банковской системы, и больше, чем мы рассчитывали для себя. Мы ожидали, что рост депозитов по системе будет 20%. Плюс Центробанк запустил новый инструмент рефинансирования под залог нерыночных активов на срок до года. И Группа ВТБ, как и другие банки, им воспользовалась. Конечно, надо пережить третий квартал, самый напряженный с точки зрения ликвидности, но мы надеемся, что проблем не возникнет.
В целом же финансовый результат по банковской системе будет немного хуже, чем в 2012 году, но и он по мировым меркам неплохой.
Остатки на счетах и депозиты растут, то есть бизнес и население сберегают, а не тратят?
Скажем так, сегодня сберегают больше, чем год или два назад. Это нормально при ощущении нестабильности. Предприятия, которые все еще зарабатывают прибыль, предпочитают хранить деньги на счетах, не видя приемлемых для себя инвестиционных проектов.
Из-за этого и упал спрос на кредиты?
Нет, инвестиции не делаются на кредитные деньги. Это миф, который распространен и среди известных экономистов: дескать, давайте опустим кредитные ставки – и у нас сразу вырастут инвестиции. Те, кто знаком с природой инвестиций в России, знают, что на две трети они финансируются прибылью компаний. Еще 20–25% – государственные вливания. Непосредственно банковский кредит составляет около 10%. Повторю, инвестициям мешает неблагоприятная конъюнктура, а не размер ставок.
Вы сказали, что рост просрочек в розничном кредитовании характерен для нижнемассового сегмента. А не перетекает ли эта тенденция в сегмент состоятельных клиентов?
Вы задаете правильный вопрос в том ключе, что сейчас все твердят про угрозу кризиса в потребительском кредитовании. Это ни на чем не основанное утверждение, если мы говорим о рынке в целом. Есть верхние по доходам клиентские сегменты, для которых характерны депозиты, то есть сбережения, а кредитная нагрузка там очень низкая. Напротив, те, у кого мало или совсем нет сбережений, как правило, сильно закредитованы. Правда, ситуация меняется: благодаря распространению ипотеки чистыми заемщиками становятся и весьма обеспеченные люди. Однако это развитие розничного рынка, а не кризисные явления. Помимо ипотеки люди начинают пользоваться другими удобными для них инструментами. Да, проблема плохих долгов существует, но для отдельных клиентских сегментов, продуктов или отдельных банков, которые работают только с этими сегментами и не имеют при этом устойчивой депозитной базы.
О каком кризисе идет речь, если у российских банков еще очень много потенциальных клиентов, порядка 20 млн человек, которые живут в маленьких городках и вообще не охвачены качественными банковскими услугами?
Вы имеете в виду людей, у которых вообще нет никаких отношений с банками?
Нет, почему. У них может быть, например, расчетный счет или маленький депозит в Сбербанке или Россельхозбанке – и все. Людям не предоставляются те услуги, которые им действительно нужны.
Будет ли рост депозитов еще более устойчивым и, соответственно, улучшится ли ситуация с ликвидностью, если сумму страхования вкладов повысят до 1 млн рублей, как это было объявлено весной?
Объем депозитов в этом году и так увеличивается быстрее, чем в прошлом. Причем основной рост приходится на депозиты суммой больше 700 тыс. рублей. Значит, сама жизнь говорит о том, что нынешняя планка покрытия в 700 тыс. – это нормальный уровень, не мешающий людям доверять банку большие деньги. А раз так, то зачем ее повышать? Чтобы еще усилить давление на систему страхования вкладов?
В ожидании кризиса
По итогам года экономика России вырастет примерно на 2%. Почему так мало?
В текущих условиях это именно то, на что мы можем рассчитывать. Смотрите, рост ВВП складывается из трех компонентов. Первый – это чистый экспорт, когда страна продает больше, чем покупает. Второй – инвестиции. А третий – потребление, государственное и частное. В первое десятилетие нового века экономику России толкал вперед экспорт, а сейчас он падает. Длительный цикл роста цен на сырье в мире закончился, на довольно высоких уровнях держатся только цены на нефть. Но не стоит забывать, что у нас существенную часть экспорта занимают металлы и химическая продукция. Все цветные металлы сильно подешевели за последние полтора года, никель и алюминий находятся на исторических минимумах. Цены на золото с исторических максимумов упали на 30%, а ведь Россия – один из крупнейших производителей золота. На протяжении двух лет снижаются цены на уголь и черные металлы. Думаю, и нефть недолго продержится на сегодняшних уровнях. Причем это не временные трудности, а новые реалии, и вряд ли стоит надеяться на возобновление роста.
Теперь про инвестиции. По итогам первого полугодия их прирост нулевой. Ни российское население, ни российский бизнес не хотят инвестировать в российскую экономику, и было бы странно ожидать этого от зарубежных инвесторов. Наоборот, бизнес предпочитает вкладывать деньги в другие юрисдикции, где его права собственности защищены. По оценке Центробанка, в первом полугодии из нашей страны ушло 38 млрд долларов. Хотя есть и другая причина отсутствия инвестиций: как правило, они идут на расширение производства, а сейчас, когда спрос падает, многие инвестпроекты заморожены.
Остается потребление.
Да. Двигателем экономического роста России сегодня является только потребление, причем частное. Государство сокращает бюджетные расходы и продолжит это делать, поскольку расходы консолидированного бюджета в 2009–2012 годах превышали возможности страны. Однако, несмотря на неблестящую экономическую ситуацию, реальные заработные платы и доходы населения растут, поэтому растет и частное потребление. Плюс оно подпитывается банковскими кредитами, объем которых за год по итогам июля прибавил 30%.
Но в условиях падения экспорта продолжат ли зарплаты расти прежними темпами? Не будет ли и этот последний источник роста ВВП исчерпан?
Парадокс последних лет состоит как раз в том, что, несмотря на замедление экономики, рост оплаты труда в бюджетном секторе и индексация пенсий идут опережающими темпами. Толчок этому был во многом задан в начале нового политического цикла в мае прошлого года, когда указами президента были повышены выплаты в бюджетном секторе. А поднимая зарплаты бюджетникам, мы толкаем вверх и зарплаты в частном секторе. Кроме того, во многих регионах существует дефицит рабочей силы: в центральных и северных областях, в крупных городах – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге… Это также подталкивает зарплаты к росту. И если политика повышения зарплаты бюджетникам будет продолжена, то еще год-полтора мы сможем наблюдать рост доходов, пусть и при замедлении экономики. До тех пор пока предприятия не перейдут к снижению издержек, которое будет включать сокращение штата.
А они перейдут?
Неизбежно. В России был период, когда зарплаты росли вследствие роста производительности, но кризис его прервал. Сейчас, повышая оплату труда вне связи с ростом производительности, мы подрываем конкурентоспособность собственной экономики – предприятия за предприятием, сектора за сектором. И это в условиях спада на мировых рынках...
Власти вроде бы выражают серьезную обеспокоенность этой стагнацией.
Да, обсуждаются и стимулирование кредитования в тех или иных сферах, и смягчение монетарной политики, и дополнительные бюджетные вливания. Но дело в том, что это типичные тактические меры, которые не способны исправить ситуацию.
В стране есть структурные и институциональные проблемы, для их решения нужны структурные реформы, а они не реализовывались с 2003–2004 годов: благоприятная конъюнктура позволяла обойтись без них. Сейчас экономика еле растет, но правительство по-прежнему избегает непопулярных решений, хотя при сжавшемся бюджетном маневре их уже не избежать.
Если низкие сырьевые цены – это новая реальность, значит, довольно скоро наступит момент, когда правительство будет вынуждено взяться за структурные реформы?
История показывает, что правительство начинает радикально менять политику, когда происходит не стагнация, а реальный кризис. Поэтому можно предположить, что, если сильного падения цен на нефть не произойдет, эта политика продолжится еще какое-то время. Год-полтора. Может быть, два. Вряд ли больше. В отдельных отраслях уже наступил кризис, в той же цветной и черной металлургии например, когда закрываются целые предприятия. Некоторые отрасли и регионы требуют непопулярных решений.
И что же будет через полтора-два года?
Я бы не стал гадать. Мы оцениваем ситуацию исходя из нынешних реалий. Посмотрим, что будет с экономикой Соединенных Штатов, которая потихонечку начинает оживать, и с экономикой номер два – Китаем. Эти страны во многом формируют спрос на товары на глобальном рынке. Возможно, их рост позволит удержать нефтяные цены на нынешнем уровне.
Рубль: выше спекуляций и инфляции
Минувшим летом было много разговоров об ослаблении рубля. Насколько это возможно в текущей ситуации?
Посмотрите на сегодняшний курс – 32,90 рубля за доллар [на 26 августа. – Прим. «РБК»]. Напомню, что 1 января 2012-го, почти два года назад, он был 32,19. Как видите, никакого серьезного ослабления рубля за это время не произошло. И при текущих ценах на нефть ожидать тенденции к снижению курса не стоит. Экспорт все еще превышает импорт, а отток капитала, который в этом году будет не больше 60 млрд долларов, не превышает сальдо текущих операций – около 150 млрд долларов. То есть сальдо платежного баланса в целом также остается положительным.
Другое дело – экспортеры и сторонники тактических мер в правительстве говорят, что необходимо ослабить рубль: это даст дополнительный глоток воздуха предприятиям. Однако искусственное ослабление рубля невозможно из-за политики курсообразования Центробанка: он лишь сглаживает колебания курса, но не формирует его. Просто у нас, к сожалению, очень много людей высказываются по поводу курсовой политики, хотя, по-хорошему, публично об этом может заявлять только руководство ЦБ, ответственного за стабильность национальной валюты. Отсюда и спекуляции вокруг ослабления рубля.
Важно также видеть общую тенденцию ослабления валют развивающихся стран и стран-экспортеров – Бразилии, Турции, Индонезии, ЮАР, Индии и др. С начала 2013 года их валюты ослабли к доллару США на 13–20%. Основными причинами стали движение капиталов с развивающихся рынков домой, в долларовые активы и на рынок США, общее замедление роста emerging markets и падение цен на сырье.
Все эти разговоры как-то отразились на валютной структуре вкладов населения?
В июле впервые за последнее время доля вкладов в валюте выросла с 17,9 до 18,3%, если брать банковскую систему в целом. Правда, на отметке 18% она держится уже полтора года. И хотя исторический минимум в 14%, который был накануне кризиса 2008-го, пока не достигнут, нынешний уровень тоже невысокий. Мы все-таки видим, что, несмотря на многочисленные спекуляции в прессе, население не стало перекладываться в иностранную валюту.
Но надо сказать, что эти цифры средние по больнице. Если мы возьмем состоятельных клиентов, то у них доля валютных вкладов значительно выше. Поэтому, например, в ВТБ 24, который работает с этим сегментом, доля валютных вкладов – 34%, а в банках, которые обслуживают иностранные компании, скажем Ситибанке, Райффайзенбанке, ЮниКредит Банке, Альфа-Банке, она может доходить до 45%.
Что касается ставок по депозитам, то они снижаются с начала года. Продолжится ли эта тенденция и не окажутся ли ставки по рублевым вкладам снова меньше инфляции?
Да, ставки продолжат снижаться, но останутся положительными. И это главное. Сейчас, по данным Центробанка, усредненная максимальная ставка 10 банков, привлекающих наибольший объем депозитов, – 9,05% [данные ЦБ РФ на 20 августа. – Прим. «РБК»]. До конца года она может снизиться еще на 1 процентный пункт. Однако и инфляция снижается: по итогам 2013-го она составит около 6%. То есть уникальная для современной России ситуация, когда ставки за минусом инфляции остаются положительными, сохраняется уже третий год.
Бережливые настроения
Банковскую систему называют кровеносной системой экономики. Как она чувствует себя в этом году?
Безусловно, нынешний год сложнее предыдущего. Мы видим естественное замедление спроса на кредиты. Причем наиболее заметно оно в корпоративном кредитовании, где темпы роста портфеля сократились вдвое – до 11–12%. Это совсем небольшой рост, если вычесть инфляцию. При этом – оборотная сторона – у предприятий увеличиваются остатки на расчетных счетах. В рознице такого сильного замедления не наблюдается: если в прошлом году прирост кредитных портфелей был 40%, то сейчас – из расчета год к году – приблизительно 30%, а по итогам 2013-го снизится до 27–28%. Тем не менее это хорошие темпы, особенно когда мы говорим о сегментах ипотеки и кредитов наличными.
В то же время бурный рост кредитования в 2011 и 2012 годах привел к тому, что главная проблема этого года – рост просрочки, причем как в корпоративном кредитовании, так и в розничном. Но это закономерное явление, к тому же сосредоточенное преимущественно в нижнемассовом клиентском сегменте и в двух продуктах – кредитах наличными без обеспечения и кредитных картах.
Что касается ликвидности в банковской системе, ситуация в этом году значительно легче. Из-за сокращения спроса на кредиты требуется меньше пассивов, тогда как депозиты населения растут ускоренными темпами. В 2013-м их прирост может составить 21–22% – это больше, чем прогнозировал Центробанк для всей банковской системы, и больше, чем мы рассчитывали для себя. Мы ожидали, что рост депозитов по системе будет 20%. Плюс Центробанк запустил новый инструмент рефинансирования под залог нерыночных активов на срок до года. И Группа ВТБ, как и другие банки, им воспользовалась. Конечно, надо пережить третий квартал, самый напряженный с точки зрения ликвидности, но мы надеемся, что проблем не возникнет.
В целом же финансовый результат по банковской системе будет немного хуже, чем в 2012 году, но и он по мировым меркам неплохой.
Остатки на счетах и депозиты растут, то есть бизнес и население сберегают, а не тратят?
Скажем так, сегодня сберегают больше, чем год или два назад. Это нормально при ощущении нестабильности. Предприятия, которые все еще зарабатывают прибыль, предпочитают хранить деньги на счетах, не видя приемлемых для себя инвестиционных проектов.
Из-за этого и упал спрос на кредиты?
Нет, инвестиции не делаются на кредитные деньги. Это миф, который распространен и среди известных экономистов: дескать, давайте опустим кредитные ставки – и у нас сразу вырастут инвестиции. Те, кто знаком с природой инвестиций в России, знают, что на две трети они финансируются прибылью компаний. Еще 20–25% – государственные вливания. Непосредственно банковский кредит составляет около 10%. Повторю, инвестициям мешает неблагоприятная конъюнктура, а не размер ставок.
Вы сказали, что рост просрочек в розничном кредитовании характерен для нижнемассового сегмента. А не перетекает ли эта тенденция в сегмент состоятельных клиентов?
Вы задаете правильный вопрос в том ключе, что сейчас все твердят про угрозу кризиса в потребительском кредитовании. Это ни на чем не основанное утверждение, если мы говорим о рынке в целом. Есть верхние по доходам клиентские сегменты, для которых характерны депозиты, то есть сбережения, а кредитная нагрузка там очень низкая. Напротив, те, у кого мало или совсем нет сбережений, как правило, сильно закредитованы. Правда, ситуация меняется: благодаря распространению ипотеки чистыми заемщиками становятся и весьма обеспеченные люди. Однако это развитие розничного рынка, а не кризисные явления. Помимо ипотеки люди начинают пользоваться другими удобными для них инструментами. Да, проблема плохих долгов существует, но для отдельных клиентских сегментов, продуктов или отдельных банков, которые работают только с этими сегментами и не имеют при этом устойчивой депозитной базы.
О каком кризисе идет речь, если у российских банков еще очень много потенциальных клиентов, порядка 20 млн человек, которые живут в маленьких городках и вообще не охвачены качественными банковскими услугами?
Вы имеете в виду людей, у которых вообще нет никаких отношений с банками?
Нет, почему. У них может быть, например, расчетный счет или маленький депозит в Сбербанке или Россельхозбанке – и все. Людям не предоставляются те услуги, которые им действительно нужны.
Будет ли рост депозитов еще более устойчивым и, соответственно, улучшится ли ситуация с ликвидностью, если сумму страхования вкладов повысят до 1 млн рублей, как это было объявлено весной?
Объем депозитов в этом году и так увеличивается быстрее, чем в прошлом. Причем основной рост приходится на депозиты суммой больше 700 тыс. рублей. Значит, сама жизнь говорит о том, что нынешняя планка покрытия в 700 тыс. – это нормальный уровень, не мешающий людям доверять банку большие деньги. А раз так, то зачем ее повышать? Чтобы еще усилить давление на систему страхования вкладов?